Кто-то третий [сборник] - Николай Иванович Леонов

Нам нужна экспертиза, подтверждение экспертов, что голоса на записи принадлежат Пожарину и Грановицкому. Тогда и будет серьезный разговор с этим господином. С таким нельзя без доказательств, таких нахрапом не возьмешь.

— Нужно заказать выписки телефонных разговоров с номеров Грановицкого, — добавил Гуров. — Боюсь, что нас там ждут сюрпризы.

— Слушай, Лева, — внимательно посмотрел на него Орлов, — а ты, часом, не подозреваешь, что Грановицкий убил Кириллова?

— Пока нет. Не думаю. Но не исключаю. Видите ли, ребята, я твердо убежден, что человек, который однажды доказал свою непорядочность по отношению к другим, показал свою склонность перешагивать через людей, когда у него появилась цель, какое-то навязчивое желание, он и в другом не остановится ни перед чем. Убил или нет, я не знаю. Но уверен, что этот человек, появись у него такое желание, сделал бы это, не задумываясь и не терзаясь.

Вадим Михайлович Грановицкий не спеша собирал в палате свои вещи. Спортивный костюм, нижнее белье, носки, четыре книги, несколько журналов, блокнот, авторучка, ноутбук, джемпер. Казалось бы, человек лежит в клинике, находится на полном пансионе, а в палате личных вещей набралось уже на целую большую спортивную сумку. И куда запропастился водитель Игорь?

— Собрались уже? — вошел в палату лечащий врач. — Ну и отлично. Вот ваши документы, снимки. Хочу сказать вам, Вадим Михайлович, что у вас удивительная способность к регенерации тканей и костей.

— Это вы сейчас деликатно сказали, что на мне все, как на собаке, заживает? — рассеянно спросил Грановицкий, ощупывая карманы и вспоминая, куда он положил банковскую карточку.

— Чувство юмора — это положительная черта, — кивнул врач. — Кстати, есть мнение, что именно у людей с чувством юмора все заживает гораздо лучше.

— Ржу не переставая, — сухо отозвался Грановицкий. — Теперь я бессмертный. Черт, куда он пропал?

— Кто, простите? Вы что-то потеряли? — осведомился врач, несколько уязвленный неприветливостью пациента.

— Водитель! Пятнадцать минут уже как подъехал и не может подняться.

— Ничего. — Врач подошел к двери и позвал: — Саша! Иди, возьми вещи Вадима Михайловича и спусти их к машине. Она у главного входа стоит.

— Да… Хорошо, — кивнул Грановицкий. — Пусть санитар отнесет. Я хотел еще раз спросить, насколько сильны мои ограничения сейчас?

— Ограничения только по длительности нагрузки! Старайтесь в первые два — три месяца меньше ходить. Избегайте прыжков, резких толчков травмированной ногой. Естественно, не застужать и не давать нагрузку. Не падайте больше, не спотыкайтесь и не попадайте в аварии. Я смотрю, вы тростью запаслись. Ну что же, хорошо, нагрузку уменьшает на эту ногу.

Когда Грановицкий спустился со ступеней и подошел к своей машине, молодой санитар, явно студент младших курсов мединститута, ставил в нее его сумку. Водителя на месте не было. Раздраженный бизнесмен уселся на заднее сиденье рядом с сумкой и стал ждать, медленно закипая от раздражения и предвкушая, какой устроит разнос водителю. Вдруг водительская дверь распахнулась, и на сиденье быстро сел человек. Грановицкий открыл было рот, но тут же понял, что это не Игорь. И в то же мгновение с двух сторон к нему подсели еще двое молодых мужчин.

— Спокойно, гражданин Грановицкий! — Перед лицом бизнесмена появилось развернутое удостоверение сотрудника полиции. — Вы задержаны. И вам придется проехать с нами.

— На каком основании? — попытался возразить Грановицкий и даже приподнялся на сиденье, но его бесцеремонно усадили обратно.

— Сидите! — грубо приказал мужчина постарше. — Еще раз попытаетесь поднять шум, и вам это зачтется, как оказание сопротивления сотрудникам полиции, находящимся при исполнении своих служебных обязанностей.

Генерал Орлов, покручивая в пальцах карандаш, слушал Крячко, который оперировал бланками распечаток, полученных от телефонных операторов. Гуров расхаживал у окна, тихо разговаривая по телефону и посматривая на часы.

— Эксперты проверили телефоны Овчаренко и Лукина. Мы отработали с оперативниками районного отделения полиции все контакты. Попытались найти, не покупали ли эти двое другие сим-карты. Контактов с руководителями агрохолдинга мы не нашли. Но есть один интересный контакт. В памяти телефона он не сохранился, потому что звонок был сделан две недели назад, а за оставшееся время Овчаренко очень много куда звонил. Но в распечатке мы нашли этот звонок, а за две недели до него и еще один. Овчаренко как минимум дважды звонил… — Крячко сделал паузу и с улыбкой посмотрел на Орлова.

— А без театральных эффектов нельзя? — усмехнулся генерал. — У Гурова научился?

— Нельзя, — парировал Крячко. — Удовольствие не то без таких эффектов. Ладно, не буду томить. Овчаренко звонил Грановицкому. Они знакомы.

— Так, — медленно протянул Орлов. — Значит, у нас теперь вопрос с гибелью Кириллова рисуется в новом мрачном свете? Грановицкого надо задерживать. Ему может стать известно, что мы взяли Овчаренко и Луку. Или просто поймет, что они исчезли, насторожится. Может и скрыться, если сильно наследил здесь. А, судя по звонку Пожарину, он сильно увяз в криминальных схемах.

— Уже, — опустил трубку Гуров и подошел к столу. — Грановицкого везут сюда. Его выписали из клиники.

Грановицкий вошел в кабинет Орлова с гордо поднятой головой, демонстративно опираясь на трость. Но слишком это было заметно, была в этом какая-то поза — все подчеркнуто, нарочито. Дешевая попытка повлиять на допрашивающих? Хотя Гуров вспомнил историю взаимоотношений Грановицкого с семьей Кирилловых и решил, что у бизнесмена именно такой характер: капризный, со стремлением показать всем свое неудовольствие, добиться своего даже в мелочах, не уступать ни в чем.

Однако погоны генерала несколько смутили задержанного, а может быть, у Грановицкого уже кончался «запас прочности». Он прекрасно знал, за что его могли задержать и о чем будут задавать вопросы. И допрашивать его будет не «зеленый» оперативник, а генерал и вон тот полковник, что приезжал не так давно в клинику. Да и допрос проводится не в районном отделении полиции и даже не в МУРе, а в самом здании МВД на Житной улице.

— Садитесь, Грановицкий, — велел Гуров, указав на стул. — Меня вы помните, надеюсь, и наш разговор в клинике?

— Выпадением памяти не страдаю, — огрызнулся мужчина, садясь на стул. — Иногда непонимание одолевает, это верно. Например, не понимаю, по какому праву меня сюда привезли и в чем меня обвиняют.

— Вас задержали в соответствии с действующими законами Российской Федерации, — заговорил Орлов таким тоном, что Грановицкий вздрогнул, — и по праву российской полиции задерживать любого человека, подозреваемого в совершении преступления. Вы — подозреваемый, и поэтому должны ответить на все наши вопросы. В противном случае мы имеем право ограничить вашу свободу.

— Я не совсем здоров, — хмуро ответил Грановицкий. — Я только что выписался из клиники после сложного перелома. Видите, я даже еще не могу ходить без палочки.

— Можете, —